Отец и сын
Разговор писца с сыном, пропускающим уроки в школе и отлынивающим от занятий.
Отец и сын, Писец и его непутевый сын
Отец и сын
- Куда ты собрался?
- Никуда не собрался.
- Если ты никуда не ходишь, как ты дни свои проводишь?
В школу иди. В школе сиди.
Заданье читай. Задачки решай.
Табличку глиняную пиши.
Новую глиняную табличку “старший брат твой школьный” пусть тебе
напишет.
Как домашнее заданье свое окончишь,
Старосте своему ответишь, вот тогда ко мне иди.
Что сказал я, ты понял?
- Да, я понял и могу ответить .
- Так отвечай.
- Ну и отвечу.
- Так говори же.
- Ну и скажу.
- Быстрей скажи же!
- Чтобы в школу я ходил, ты мне говорил.
Чтоб уроки отвечал. Уравнения решал.
Табличку глиняную писал. Чтоб мой “старший школьный брат”
мою табличку начинал.
Чтоб, когда я заданье сделаю, к трудам моим возвратившись,
Когда старосте расскажу его, то к тебе бы шел, вот что ты сказал.
- Ну так ступай же, будь человеком.
На площадях не торчи, не шляйся,
По улицам не слоняйся.
Переулком идешь, по сторонам не пялься.
Для тебя же я стараюсь!
Если уж я тебя наставляю,
То наставлениям, что даются,
Не должен ли младший им подчиниться?
Вот для тебя лишь и живу я,
А ты по улицам шатаешься!..
Учись у меня, учись у старших!
Пока полностью не стал ты взрослым,
Сердцем, печенкой ты рассуждаешь, но плоть твоя еще не созрела!
Так, как я о тебе забочусь,
Никто о сыне своем не заботится!
По одаренности природной никто ведь не может с тобою сравниться!
Ты поступаешь, как бездельник, рука твоя тебя недостойна!
Ведь если среди семьи искать нашей,
Тебе подобного не найдется!
Ведь то, что ныне тебе я молвлю,
Воистину глухоту проясняет!..
Лень твою, ложь твою не принимаю!
Мое сердце полно, полно сверх меры,
Оттого, что на тебя я гневаюсь!
Столько из-за тебя беспокойства!..
Твои заботы меня приканчивают,
Ты пустил мое сердце бродить по степи!
А ведь никогда я тебя на тростник, носить тростник не отправлял.
В тростниковых зарослях, там, где все малолетки его таскают,
Ты никогда в своей жизни тростника не таскал!
Вслед за быками моими идти я тебе не приказывал.
Да уж, трудиться - вслед за быками моими идти - я тебе не приказывал!
Да и в полях моих трудиться с мотыгою я тебя не заставлял.
Да, этот труд - поля мотыжить - к нему я тебя не принуждал.
Да и к какой-либо иной работе никогда я тебя не принуждал.
“Иди, мол, трудись, хлеб для меня добывай!”
Да ни разу в жизни такого я тебе не сказал!
А живут по-иному тебе подобные - своим трудом.
Для отца с матерью хлеб добывают!
Стоит лишь посмотреть, как дети родных моих трудятся!
Ведь они, равно как все прочие, по десять гуров зерна добывают!
Малыши, а слуги своих отцов - по десять гуров зерна добывают!
А иные отцам своим и добавят -
Зерно, масло, шерсть овечью приносят!
Вот это люди, они тебя превосходят!
Да рядом с ними ты не человек!
В умении выполнять работу ты не можешь с ними сравниться!
Да, да, с сыновьями родителей тех,
Что сынов своих научили трудиться!
- Что? Я не сумею так, как они трудиться?
- Да ведь больше, чем я о тебе пекусь,
Кто из людей о сыне печется?
Да никто из родичей моих смотреть на это бы просто не смог!
Вот же слова, что тебе говорю:
Стыд поимей, поимей совесть!
Твои ровесники, что одно ярмо
С тобой волокут - отчего ты на них не смотришь,
по ним не равняешься?
Друзья-сотоварищи твои - отчего ты на них не смотришь,
по ним не равняешься?
Вот! По “старшим братьям” твоим равняйся!
Вот! По “младшим братьям” твоим равняйся!
Средь премудростей человеческих, существующих в мире,
Из тех, что богом Энки по имени названы,
Столь тяжелого дела, как грамотейная мудрость, то, что я избрал,
Не было названо. Разве что искусство пения.
Подобно морским берегам, что далеки друг от друга,
Сердце, суть искусства пения также удалены.
Вот, о деле писцовом моем ты не думаешь вовсе...
А то, что Энлиль судьбою определил людям -
Дело отца своего да избирает сын,
Путь почитания благостный, - ты по нему не следуешь!..
Из-за тебя все мое тело днем и ночью будто разбито, все ребра
будто поломаны,
А ты денно и нощно все веселишься!
Как пиво разбавленное, сочусь я по капле, мое тело обмякло!
А вот ты с деяньями твоими великими и вовсе распух.
Стал ты толстым, стал ты жирным,
Весь расползся, весь расплылся!
Вся родня твоя думает, что плохо ты кончишь!
Почему ты не хочешь стать человеком, чему веселишься?
А меня вот веселье твое доконало!
Когда с клоунами, с певцами бродячими,
С ними и вокруг них ты крутишься,
То вся работа твоя - скакать и прыгать!
Для этого только ты и пригоден!
Но я заставлю тебя возвратиться!
<Далее следует отрывок, состоящий из сорока одной строки, смысл которого не совсем ясен. Это бранные выражения и проклятия, постепенно усиливающиеся до нецензурной брани. Однако, чтобы проклятия не сбылись, поэма завершается вполне миролюбиво отцовским поэтическим благословением:>
Найди же милость своего 6ora!
Подними голову, грудь распрями - человек же ты!
Средь мудрецов городских ты должен быть лучшим!
Город твой, место прекрасное, да назовет твое имя!
Имя честное, слово доброе да будет дано тебе твоим богом!
У Нанны, твоего бога, ищи милости!
Матерью Нингаль да будешь обласкан.
Нисаба, хвала тебе!
Отрывок из другого перевода:
Труд писцов, собратьев моих, тебе не по нраву,
А ведь они по 10 гуров зерна приносят!
Молодые люди! Любой из них 10 гуров зерна отцу приносит!
Зерно, шерсть, масло, овец ему приносит!
Как уважаем такой человек!
Да и можешь ли ты так же трудиться?
Мальчишка! Трудится и стар и млад!
Даже мне порой не угнаться за ними.
А уж моя голова повыше твоей!
Кто еще так недоволен сыном?!
Среди моих собратьев не было таких!
Скажи-ка это родичам моим!
Побойся или постыдись!
Соученики твои и товарищи?
Не пример тебе?! Почему им не следуешь?
Друзья твои и сверстники твои -- не пример тебе?!
Почему им не следуешь?
И со старших бери пример!
Да и с младших бери пример!
Мудрые, что средь нас живут,
С тех пор, как Энки всему название дал,
Столь искусной работы, как дело писца, что я избрал,
Не могу назвать!
Ещё один перевод:
- Куда ты ходил?
- Я никуда не ходил.
- Если ты никуда не ходил, почему ты бездельничаешь? Ступай в школу, стань перед «отцом школы», расскажи ему заданный урок, открой свою школьную сумку, пиши свою табличку, и пусть «старший брат» напишет для тебя новую табличку. Когда закончишь свой урок и покажешь наставнику, возвращайся ко мне, не болтайся на улице. Ты понял, что я тебе сказал?
- Я понял и могу все повторить. - Тогда повтори.
- Сейчас повторю.
- Говори же! Начинай же, говори!
- Ты сказал, чтобы я пошел в школу, рассказал заданный урок, открыл свою школьную сумку, писал свою табличку и чтобы «старший брат» написал для меня новую табличку. Выполнив задание, я должен продолжать заниматься, потом показать все наставнику, а потом вернуться к тебе. Вот что ты сказал мне.
- Послушай, будь же мужчиной! Не стой на площадях, не разгуливай по садам. Когда идешь по улице, не гляди по сторонам. Будь почтителен, трепещи перед своим наставником. Когда наставник увидит в глазах твоих страх, он полюбит тебя.
Отец и сын, Писец и его непутевый сын
2700 до н.э.
История создания:
Текст сохранился на 17 глиняных табличках, написанных около 3700 лет назад (2700 лет до н.э.). Сочинен, возможно, за несколько сот лет до того. В Эрмитаже есть сокращенный вариант. Перевод В.К.Афанасьевой.
Cсылки на критические и текстологические работы:
Cсылки на текст произведения:
Отец и сын
- Куда ты собрался?
- Никуда не собрался.
- Если ты никуда не ходишь, как ты дни свои проводишь?
В школу иди. В школе сиди.
Заданье читай. Задачки решай.
Табличку глиняную пиши.
Новую глиняную табличку “старший брат твой школьный” пусть тебе
напишет.
Как домашнее заданье свое окончишь,
Старосте своему ответишь, вот тогда ко мне иди.
Что сказал я, ты понял?
- Да, я понял и могу ответить .
- Так отвечай.
- Ну и отвечу.
- Так говори же.
- Ну и скажу.
- Быстрей скажи же!
- Чтобы в школу я ходил, ты мне говорил.
Чтоб уроки отвечал. Уравнения решал.
Табличку глиняную писал. Чтоб мой “старший школьный брат”
мою табличку начинал.
Чтоб, когда я заданье сделаю, к трудам моим возвратившись,
Когда старосте расскажу его, то к тебе бы шел, вот что ты сказал.
- Ну так ступай же, будь человеком.
На площадях не торчи, не шляйся,
По улицам не слоняйся.
Переулком идешь, по сторонам не пялься.
Для тебя же я стараюсь!
Если уж я тебя наставляю,
То наставлениям, что даются,
Не должен ли младший им подчиниться?
Вот для тебя лишь и живу я,
А ты по улицам шатаешься!..
Учись у меня, учись у старших!
Пока полностью не стал ты взрослым,
Сердцем, печенкой ты рассуждаешь, но плоть твоя еще не созрела!
Так, как я о тебе забочусь,
Никто о сыне своем не заботится!
По одаренности природной никто ведь не может с тобою сравниться!
Ты поступаешь, как бездельник, рука твоя тебя недостойна!
Ведь если среди семьи искать нашей,
Тебе подобного не найдется!
Ведь то, что ныне тебе я молвлю,
Воистину глухоту проясняет!..
Лень твою, ложь твою не принимаю!
Мое сердце полно, полно сверх меры,
Оттого, что на тебя я гневаюсь!
Столько из-за тебя беспокойства!..
Твои заботы меня приканчивают,
Ты пустил мое сердце бродить по степи!
А ведь никогда я тебя на тростник, носить тростник не отправлял.
В тростниковых зарослях, там, где все малолетки его таскают,
Ты никогда в своей жизни тростника не таскал!
Вслед за быками моими идти я тебе не приказывал.
Да уж, трудиться - вслед за быками моими идти - я тебе не приказывал!
Да и в полях моих трудиться с мотыгою я тебя не заставлял.
Да, этот труд - поля мотыжить - к нему я тебя не принуждал.
Да и к какой-либо иной работе никогда я тебя не принуждал.
“Иди, мол, трудись, хлеб для меня добывай!”
Да ни разу в жизни такого я тебе не сказал!
А живут по-иному тебе подобные - своим трудом.
Для отца с матерью хлеб добывают!
Стоит лишь посмотреть, как дети родных моих трудятся!
Ведь они, равно как все прочие, по десять гуров зерна добывают!
Малыши, а слуги своих отцов - по десять гуров зерна добывают!
А иные отцам своим и добавят -
Зерно, масло, шерсть овечью приносят!
Вот это люди, они тебя превосходят!
Да рядом с ними ты не человек!
В умении выполнять работу ты не можешь с ними сравниться!
Да, да, с сыновьями родителей тех,
Что сынов своих научили трудиться!
- Что? Я не сумею так, как они трудиться?
- Да ведь больше, чем я о тебе пекусь,
Кто из людей о сыне печется?
Да никто из родичей моих смотреть на это бы просто не смог!
Вот же слова, что тебе говорю:
Стыд поимей, поимей совесть!
Твои ровесники, что одно ярмо
С тобой волокут - отчего ты на них не смотришь,
по ним не равняешься?
Друзья-сотоварищи твои - отчего ты на них не смотришь,
по ним не равняешься?
Вот! По “старшим братьям” твоим равняйся!
Вот! По “младшим братьям” твоим равняйся!
Средь премудростей человеческих, существующих в мире,
Из тех, что богом Энки по имени названы,
Столь тяжелого дела, как грамотейная мудрость, то, что я избрал,
Не было названо. Разве что искусство пения.
Подобно морским берегам, что далеки друг от друга,
Сердце, суть искусства пения также удалены.
Вот, о деле писцовом моем ты не думаешь вовсе...
А то, что Энлиль судьбою определил людям -
Дело отца своего да избирает сын,
Путь почитания благостный, - ты по нему не следуешь!..
Из-за тебя все мое тело днем и ночью будто разбито, все ребра
будто поломаны,
А ты денно и нощно все веселишься!
Как пиво разбавленное, сочусь я по капле, мое тело обмякло!
А вот ты с деяньями твоими великими и вовсе распух.
Стал ты толстым, стал ты жирным,
Весь расползся, весь расплылся!
Вся родня твоя думает, что плохо ты кончишь!
Почему ты не хочешь стать человеком, чему веселишься?
А меня вот веселье твое доконало!
Когда с клоунами, с певцами бродячими,
С ними и вокруг них ты крутишься,
То вся работа твоя - скакать и прыгать!
Для этого только ты и пригоден!
Но я заставлю тебя возвратиться!
<Далее следует отрывок, состоящий из сорока одной строки, смысл которого не совсем ясен. Это бранные выражения и проклятия, постепенно усиливающиеся до нецензурной брани. Однако, чтобы проклятия не сбылись, поэма завершается вполне миролюбиво отцовским поэтическим благословением:>
Найди же милость своего 6ora!
Подними голову, грудь распрями - человек же ты!
Средь мудрецов городских ты должен быть лучшим!
Город твой, место прекрасное, да назовет твое имя!
Имя честное, слово доброе да будет дано тебе твоим богом!
У Нанны, твоего бога, ищи милости!
Матерью Нингаль да будешь обласкан.
Нисаба, хвала тебе!
Отрывок из другого перевода:
Труд писцов, собратьев моих, тебе не по нраву,
А ведь они по 10 гуров зерна приносят!
Молодые люди! Любой из них 10 гуров зерна отцу приносит!
Зерно, шерсть, масло, овец ему приносит!
Как уважаем такой человек!
Да и можешь ли ты так же трудиться?
Мальчишка! Трудится и стар и млад!
Даже мне порой не угнаться за ними.
А уж моя голова повыше твоей!
Кто еще так недоволен сыном?!
Среди моих собратьев не было таких!
Скажи-ка это родичам моим!
Побойся или постыдись!
Соученики твои и товарищи?
Не пример тебе?! Почему им не следуешь?
Друзья твои и сверстники твои -- не пример тебе?!
Почему им не следуешь?
И со старших бери пример!
Да и с младших бери пример!
Мудрые, что средь нас живут,
С тех пор, как Энки всему название дал,
Столь искусной работы, как дело писца, что я избрал,
Не могу назвать!
Ещё один перевод:
- Куда ты ходил?
- Я никуда не ходил.
- Если ты никуда не ходил, почему ты бездельничаешь? Ступай в школу, стань перед «отцом школы», расскажи ему заданный урок, открой свою школьную сумку, пиши свою табличку, и пусть «старший брат» напишет для тебя новую табличку. Когда закончишь свой урок и покажешь наставнику, возвращайся ко мне, не болтайся на улице. Ты понял, что я тебе сказал?
- Я понял и могу все повторить. - Тогда повтори.
- Сейчас повторю.
- Говори же! Начинай же, говори!
- Ты сказал, чтобы я пошел в школу, рассказал заданный урок, открыл свою школьную сумку, писал свою табличку и чтобы «старший брат» написал для меня новую табличку. Выполнив задание, я должен продолжать заниматься, потом показать все наставнику, а потом вернуться к тебе. Вот что ты сказал мне.
- Послушай, будь же мужчиной! Не стой на площадях, не разгуливай по садам. Когда идешь по улице, не гляди по сторонам. Будь почтителен, трепещи перед своим наставником. Когда наставник увидит в глазах твоих страх, он полюбит тебя.
Комментарии